Твой дом там, где ты повесил голову своего врага
читать дальшеГлава 3
Четверг, 30 января, 2155
Вулкан Горнило
Резкий, сухой ветер ужалил его незащищенную кожу. Командер Чарльз «Трип» Такер Третий был рад, что уже наступили сумерки, хотя, даже сейчас в этой области было достаточно жарко. Он не знал, как вулканцам удавалось выносить жару, учитывая их многослойные тяжелые одежды. Ради такого случая, он заказал себе комплект такой одежды; она будет выглядеть великолепно, даже если под ними сам он насквозь вспотеет.
Вулканец, который помог ему одеться, также дал ему кусок ткани соответствующего фасона, чтобы прикрыть нейро-терапевтический ремень, которым снабдил его Флокс; ранение плеча в схватке с Терра Прайм на Марсе на прошлой неделе вызвало небольшое, к счастью обратимое, повреждение нерва на его левой руке. Ему придется носить ремень ещё, по крайней мере, неделю.
Т’Пол была где-то внутри почти восстановленного Убежища Т’Карат. Он подумал, что она завершает все необходимые приготовления. Ему не приходилось посещать вулканские похороны, и у него не было времени – или желания, - прочитать о них за те несколько дней, что потребовались быстроходному кориданскому дипломатическому кораблю, чтобы доставить их сюда.
- Командер Такер? – Голос был ровен и четок. Он знал, что он принадлежит вулканцу, ещё до того как обернулся. Он не был удивлен, узнав невысокую женщину, даже если учесть, что её короткие лохматые каштановые волосы были теперь скрыты под высоким колпаком.
- Министр Т’Пау, - ответил он, слегка поклонившись. Он предположил, что она недавно вернулась с очередного раунда переговоров по Коалиции, проходивших на Земле.
- Я надеюсь, вас хорошо устроили, при таких обстоятельствах, - вежливо сказала она, чуть склонив голову. – Наши рабочие трудились день и ночь, чтобы вновь превратить эти развалины в монастырь.
- Мне было более, чем удобно, мэм, - сказал Трип. – Ваши рабочие проделали большую работу за эти полгода. – Как выглядело настоящее Убежище Т’Карат, он видел только на голограммах. Как и многие другие религиозные и философские убежища Вулкана, оно было спроектировано и построено так, чтобы быть скорее частью низких пустынных холмов, чем защитой от окружающего неприветливого пейзажа.
- Т’Карат был значимой частью нашей истории, - сказала Т’Пау, делая шаг вперед и присматриваясь к стене скалистого каньона спускавшегося от стен монастыря. Трип восхитился рядами выносливых растений, которые украшали красные, усыпанные песком стены каньона. Трип слышал, как один из рабочих назвал это мясистое растение килин’зе, предположительно оно обладало заживляющим эффектом. Возрождение жизни и её упорство в таком суровом месте заставили Трипа почувствовать что-то сильно напоминающее надежду.
- Истории, которая корнями уходит во времена Сурака, - продолжила Т’Пау. – Монастырь был разрушен главным образом во времена давнего конфликта между нашим народом. Раньше секта Сиранитов, к которой я принадлежу, использовала монастырь как убежище, пока Высшее командование не решило стереть нас с лица планеты. Многое из того, что осталось от прошлого, было разрушено во время авианалета.
- Хорошо, что вы восстанавливаете его снова, - сказал Трип. – Он будет стоять здесь как напоминание потомкам.
Т’Пау обернулась и оценивающе подняла бровь.
- Пока, по крайней мере, - сказала она, поджав губы, и вновь повернулась к нему спиной. – Будущее Вулкана неизвестно. Возможно, через сотни лет это монастырь вновь будет напрочь забыт.
- Я надеюсь, что этого не произойдет, - сказал Трип.
- Не по этой ли причине вы решили похоронить её здесь? – спросила Т’Пау. – Так вы хотите увековечить её память в месте, которое как вы думаете, будет играть важную роль в нашем будущем?
Трип на миг был ошарашен вопросом.
«Каждый раз, когда я думаю, что следующий вулканец не сможет быть более грубым, чем предыдущий, я ошибаюсь», - подумал он.
Прежде, чем он успел ответить, он увидел как из прохода за ним вышла Т’Пол. Она была одета в великолепную сложную одежду синего цвета, мало, чем отличающуюся от той, что была на нем самом, хотя на ней она не казалась настолько неудобной. На шее у неё бал символ ИДИК, который мать прислала ей незадолго до смерти.
- Нет, министр, это не та причина, по которой мы хотим похоронить Элизабет здесь, - сказала Т’Пол. – Мы не хотим сделать из этого публичной попытки увековечить нашу дочь. Мы делаем это по тому, что здесь захоронена моя мать. Она бы очень высоко оценила знание своей внучки.
Т’Пау кинула.
- Даже если только на короткое время. Это логично. – На секунду она замялась, а затем задала вопрос. – Вы думаете, она приняла бы ребенка, даже учитывая его смешанное происхождение?
Трип понял, что его лицо сейчас выдаст его эмоции, - мгновенную досаду – и волевым усилием вернул на него спокойное выражение. Он знал, что Т’Пау была близким другом Т’Лес, матери Т’Пол. Они даже вместе были в монастыре, когда сюда прибыли Т’Пол и капитан Арчер. Вскоре после этого Арчер, который нес в себе катру Сурака, нашел давно потерянную Кир’Шару, артефакт, содержавший в себе записи Сурака. Это открытие произошло почти одновременно с бомбежкой Т’Карата, во время которой Т’Лес и погибла.
После налета Арчер, Т’Пол и Т’Пау доставили Кир’Шару Верховному Командованию Вулкана, как раз вовремя, чтобы остановить предателя В’Ласа, от втягивание вулканцев в опрометчивую войну с андорианцами. Вскоре после этого Высшее Командование было распущено, и началось преобразование правительства Вулкана. Т’Пау стала министром, и вскоре начала распространять по всей планете движение за принятие философии и учения Сурака.
Если она была союзником Т’Лес и она и её соратники получили прямую выгоду от того, что Арчер и Т’Пол сделали здесь, так чего она сюда пришла? Трип не осмелился задать ей этот вопрос, да в прочем и не нуждался в этом. Ему пришлось иметь дела с достаточным количеством вулканцев, чтобы знать, что постоянное подавление эмоций, заставляло их большую часть времени казаться жесткими и бесчувственными.
Т’Пол опередила Трипа с ответом:
- Моя мать была очень уважаемым членом Академии Наук Вулкана. Даже если б не было других причин, ей пришлось бы признать, что результат первой попытки скрестить землянина и вулканца был очаровательным. А то, что Элизабет была сделана из генетического материала её собственной дочери, - без сомнения – поощрили бы её на то, чтобы принять ребенка.
Прежде, чем Т’Пау успела сказать ещё что-нибудь, что ещё больше накалило бы обстановку, Трип поднял вверх правую руку и произнес:
- Если это всё, министр, то нам бы хотелось поскорее начать церемонию по Элизабет.
Т’Пау почти незаметно кивнула.
- Конечно. Священники подготовили для вас помещение. Они только доставят урну с ребенком, - она повернулась, чтобы уйти. – Я прослежу, чтобы все работы прекратились на необходимое вам время, чтобы ничто не нарушило течение церемонии, - сказала она через плечо.
- Спасибо, - сказала Т’Пол, её голос был ровнее и тише обычного. Она повернулась, чтобы посмотреть на Трипа своими темными широкими глазами.
Он колебался всего секунду, перед тем как обнять её своей здоровой правой рукой. Он почувствовал, как на миг её тело напряглось, а затем он расслабилась.
Он знал, что эта напряженность была не только из-за задержки церемонии похорон. Это было что-то даже более личное, чем это. Их отношения почти прекратились прошлой осенью, - сразу после развода Т’Пол с её мужем Коссом, за которого она вынуждена была выйти замуж в обмен на обещание восстановить её в мать в Академии – и вновь разгорелись два месяца назад.
Только неделю назад они узнали, что шесть месяцев назад Терра Прайм создала ребенка, бинарного клона, из украденной ДНК Трипа и Т’Пол. Эта новость поразила их подобно грому. Радикалы-изоляционисты из Терра Прайм надеялись благодаря гибриду вулканца и человека показать людям, что случится, если они объединятся с инопланетными расами. И хотя террористы были побеждены на Марсе, единственный хороший результат их эксперимента, - ребенок-клон, которого Т’Пол назвала Элизабет, в честь погибшей сестры Трипа, - не прожил долго.
Доктор Флокс объяснил, что Элизабет умерла из-за недостатка в процедуре клонирования, но это не сделало горе «родителей» девочки меньше.
На протяжении нескольких дней после смерти Элизабет Трип и Т’Пол как могли пытались утешить друг друга, но сейчас казалось что-то коренным образом разрушилось. Даже, когда Флокс сделал следующее открытие и сообщил, что нет несовместимости между вулканской и человеческой ДНК, которая могла бы воспрепятствовать Трипу и Т’Пол завести ребенка в будущем, эта новость показалась им скорее угнетающей, чем обнадеживающей.
Сейчас Трип чувствовал как Т’Пол отталкивает его, его объятья, безопасность его рук, его эмоции. Она не смотрела на него, но быстро отвернулась.
- Мы должны идти, - сказала она, но он слышал, что вся сила ушла из её голоса. Возможно она не плакала внешне, - на её лице не было и тени эмоции, - но Трип никогда не слышал её голоса таким… убитым.
Когда она прошла мимо, он не мог не задаться вопросом, был ли этот момент тем моментом, когда их отношения окончательно разрушились.
Факелы мерцали на стенах комнаты, выбранной, чтобы увековечить Т’Лес. Каждый сиранит, погибший в этом монастыре был похоронен в одной из комнат, там же стоял небольшой памятник, чтобы напомнить о его или её жертве.
Поначалу Т’Пол удивилось наличию памятников, так как это казалось нелепым, почти эмоциональным ответом на смерть, проявленным Т’Пау. Но министр напомнила ей, что памятники помогают упорядочить воспоминания, а упорядоченные воспоминания, с точки зрения логики, гораздо легче контролировать. Пока что Т’Пол не могла оспорить это утверждение, она все ещё чувствовала какую-то сентиментальную привязанность ко всяким памятникам, обелискам и мемориальным доскам.
Когда Т’Пол попыталась начать медитацию, встав на колени напротив коммандера Такера, она внезапно вспомнила одну из последних своих бесед с матерью, произошедшую где-то в этом убежище. Они спорили относительно сиранитов, против которых выступала Т’Пол. Они ссорились относительно целей учения Сурака, эффективности руководства Высшего Командования, и чрезмерно жесткого способа, которым Т’Пау пыталась извлечь катру Сурака из Арчера.
- Я не должна была приходить сюда в поисках тебя, и я не хочу иметь ничего общего с тобой, - сказала ей Т’Пол. А через несколько минут Высшее Командование атаковало, и её мать была смертельно ранена.
Т’Пол держала её на руках, когда она умирала, вскоре после этого она узнала, что её мать призналась, что присоединилась к сиранитам для того, чтобы помочь своей дочери научится контролировать свои эмоции.
- Я всегда гордилась тобой, - сказала Т’Лес на последнем издыхании.
С тех пор для Т’Пол многое изменилось, по крайней мере в плане её понимания вулканской философии. Хотя она до сих пор стойко отказывалась верить в катру, с опытом капитана Арчера, - с тем, что он чувствовал, когда живой дух Сурака жил в нем – трудно было спорить. Что-то привело Арчера к Кир’Шаре и дало ему знания, чтобы активировать и её и таким образом показать чистое, истинное учение Сурака. Независимо от того была ли это на самом деле катра Сурака, над этим вопросом она спорила до сих пор, но даже если это была просто какая-то форма записи памяти человека жившего тысячи лет назад, это было бесспорным доказательством того, что Сурак когда-то существовал и каким-то образом жил после смерти.
И если он мог, - или его катра могла – сделать это, то нетрудно представить катры других, каким-нибудь образом живущее вне смертной оболочки.
Медитируя здесь, перед могилами в которых лежали её мать и её собственная дочь, Т’Пол цеплялась за эту хрупкую надежду, что возможно никто из них не ушел на совсем. Что может быть, их катра где-нибудь существовала, возможно, в камне, песке или самой почве этого святого места.
Конечно, она должна была признать, что её надежда, бесспорно, была рождена эмоциями. Её мать часто осуждала её за слишком низкий контроль над эмоциями, и она не соглашалась с этой оценкой во время почти годичного периода, когда она победила свою пагубную страсть к триллиуму – веществу, которое позволило ей из-под власти логики над эмоциями, - она прекрасно понимала, что её способность к контролю над эмоциями нарушена, возможно, навсегда.
Было время, когда она уверяла себя, что её чувства к Чарльзу Такеру, последствия этого нарушения, но даже тогда она понимала, что её объяснения неискренни. Любовь, о которой часто думали как об эмоции, была возможно для самого логичного и контролирующего себя вулканца. Партнеры любили друг друга, члены семьи тоже испытывали друг к другу любовь – это не была любовь как таковая, это были эмоции сопровождавшие её. Радость, печаль, двойственные чувства, гнев, опасение, комфорт – все эти ощущения, которые иногда угрожали раздавить её, она испытала за то время, что разделила с Трипом.
Даже сейчас, когда она взглянула на него, стоящего на коленях напротив неё, его голова склонена в молитве, слезы текут по его пыльным щекам, Т’Пол она чувствовала, как её разрывает на части. Она хотела подойти к нему. Хотела успокоить его и найти успокоение самой. Но в то же время она хотела оттолкнуть его, насмехаясь над собственной слабостью и уязвимостью.
Она знала, что их любовь была неоспорима. Также она знала, что это было несостоятельно.
Она почувствовала, как откуда-то из глубины её горла вырвался непрошенный, острый смех. Это не был смех радости, скорее всего, он, был порожден её отчаянием. Это было похоже на эхо царившей в комнате неудобной вечности, и она предположила, что звук пробыл в комнате достаточно долго, чтобы заставить Трипа открыть глаза и взглянуть на неё.
В тот момент она была потеряна. Т’Пол крепко сжимала веки, пытаясь не остановить слезы, которые хлынули из глаз. Она сжимала губы, по тому, что они дрожали. Она почувствовала знак ИДИК, висевший на цепочке, на её шее, - древний символ, переданный ей бывшим мужем, но отданный ей её матерью. Камень и метал знака, лежавшего в её в руке, были холодными. Холодны и мертвы. Как её мать. Как её ребенок.
Нет. Их ребенок был мертв.
За то короткое время, которое она знала Элизабет, она была удивлена той инстинктивной связи, которую разделила с этим крошечным созданием. Девочка смеялась и ворковала, но по большей части просто смотрела на Трипа и Т’Пол своими большими круглыми темными глазами, которые создавали ощущение полного спокойствия, исходившего из самого сердца её существа. Даже во время лихорадки и болезни, когда Трип и Т’Пол находились рядом, она лишь тихонько плакала. Казалось, она подавляла все негативные эмоции, излучая только положительные.
Было ли это спокойствие связано с синтезом человеческой и вулканской ДНК её родителей, или это была индивидуальная особенность её характера? Ответ на этот вопрос она никогда не узнает.
Т’Пол чувствовала, что дрожит, она слышала щемящий звук, который как она знала, рвался из нутрии неё. Волны потери накатывали на её мозг, снося все эмоциональные барьеры, которые она поставила.
Она почувствовала руку на своем плече и открыла глаза. Сквозь пелену непролитых слёз, она увидели перед собой Трипа, слезы текли по его лицу. Это была недавно знакомая сцена; он плакал у неё в каюте неделю назад и затем ещё несколько раз на кориданском корабле во время рейса с Земли на Вулкан. Но на сей раз, она плакала вместе с ним.
Каждая её частичка хотела, чтобы он обнял её своими руками, чтобы он защитил её от её собственных чувств. Но он был ещё более эмоционален, чем она. Она знала, что чем дольше она пробудет с ним, тем больше потеряет контроль над собой, над ментальными барьерами, которые она тщательно выстроила, чтобы уберечься от ставивших её в тупик эмоций.
Она была сломлена изнутри, и она знала, что и сейчас и в будущем Трип будет только напоминать об этих переломах.
Их ребёнок был мертв.
И она знала, что их чувства друг к другу, в соответствии с логикой, тоже должны умереть.
И все же сквозь слезы, она видела свои руки, протянутые к нему, как он придвинулся к ней, ощущала комфорт и силу в его объятиях.
Они провели много времени в объятьях друг друга, оплакивая все потери своего прошлого, настоящего и, возможно, будущего.
Четверг, 30 января, 2155
Вулкан Горнило
Резкий, сухой ветер ужалил его незащищенную кожу. Командер Чарльз «Трип» Такер Третий был рад, что уже наступили сумерки, хотя, даже сейчас в этой области было достаточно жарко. Он не знал, как вулканцам удавалось выносить жару, учитывая их многослойные тяжелые одежды. Ради такого случая, он заказал себе комплект такой одежды; она будет выглядеть великолепно, даже если под ними сам он насквозь вспотеет.
Вулканец, который помог ему одеться, также дал ему кусок ткани соответствующего фасона, чтобы прикрыть нейро-терапевтический ремень, которым снабдил его Флокс; ранение плеча в схватке с Терра Прайм на Марсе на прошлой неделе вызвало небольшое, к счастью обратимое, повреждение нерва на его левой руке. Ему придется носить ремень ещё, по крайней мере, неделю.
Т’Пол была где-то внутри почти восстановленного Убежища Т’Карат. Он подумал, что она завершает все необходимые приготовления. Ему не приходилось посещать вулканские похороны, и у него не было времени – или желания, - прочитать о них за те несколько дней, что потребовались быстроходному кориданскому дипломатическому кораблю, чтобы доставить их сюда.
- Командер Такер? – Голос был ровен и четок. Он знал, что он принадлежит вулканцу, ещё до того как обернулся. Он не был удивлен, узнав невысокую женщину, даже если учесть, что её короткие лохматые каштановые волосы были теперь скрыты под высоким колпаком.
- Министр Т’Пау, - ответил он, слегка поклонившись. Он предположил, что она недавно вернулась с очередного раунда переговоров по Коалиции, проходивших на Земле.
- Я надеюсь, вас хорошо устроили, при таких обстоятельствах, - вежливо сказала она, чуть склонив голову. – Наши рабочие трудились день и ночь, чтобы вновь превратить эти развалины в монастырь.
- Мне было более, чем удобно, мэм, - сказал Трип. – Ваши рабочие проделали большую работу за эти полгода. – Как выглядело настоящее Убежище Т’Карат, он видел только на голограммах. Как и многие другие религиозные и философские убежища Вулкана, оно было спроектировано и построено так, чтобы быть скорее частью низких пустынных холмов, чем защитой от окружающего неприветливого пейзажа.
- Т’Карат был значимой частью нашей истории, - сказала Т’Пау, делая шаг вперед и присматриваясь к стене скалистого каньона спускавшегося от стен монастыря. Трип восхитился рядами выносливых растений, которые украшали красные, усыпанные песком стены каньона. Трип слышал, как один из рабочих назвал это мясистое растение килин’зе, предположительно оно обладало заживляющим эффектом. Возрождение жизни и её упорство в таком суровом месте заставили Трипа почувствовать что-то сильно напоминающее надежду.
- Истории, которая корнями уходит во времена Сурака, - продолжила Т’Пау. – Монастырь был разрушен главным образом во времена давнего конфликта между нашим народом. Раньше секта Сиранитов, к которой я принадлежу, использовала монастырь как убежище, пока Высшее командование не решило стереть нас с лица планеты. Многое из того, что осталось от прошлого, было разрушено во время авианалета.
- Хорошо, что вы восстанавливаете его снова, - сказал Трип. – Он будет стоять здесь как напоминание потомкам.
Т’Пау обернулась и оценивающе подняла бровь.
- Пока, по крайней мере, - сказала она, поджав губы, и вновь повернулась к нему спиной. – Будущее Вулкана неизвестно. Возможно, через сотни лет это монастырь вновь будет напрочь забыт.
- Я надеюсь, что этого не произойдет, - сказал Трип.
- Не по этой ли причине вы решили похоронить её здесь? – спросила Т’Пау. – Так вы хотите увековечить её память в месте, которое как вы думаете, будет играть важную роль в нашем будущем?
Трип на миг был ошарашен вопросом.
«Каждый раз, когда я думаю, что следующий вулканец не сможет быть более грубым, чем предыдущий, я ошибаюсь», - подумал он.
Прежде, чем он успел ответить, он увидел как из прохода за ним вышла Т’Пол. Она была одета в великолепную сложную одежду синего цвета, мало, чем отличающуюся от той, что была на нем самом, хотя на ней она не казалась настолько неудобной. На шее у неё бал символ ИДИК, который мать прислала ей незадолго до смерти.
- Нет, министр, это не та причина, по которой мы хотим похоронить Элизабет здесь, - сказала Т’Пол. – Мы не хотим сделать из этого публичной попытки увековечить нашу дочь. Мы делаем это по тому, что здесь захоронена моя мать. Она бы очень высоко оценила знание своей внучки.
Т’Пау кинула.
- Даже если только на короткое время. Это логично. – На секунду она замялась, а затем задала вопрос. – Вы думаете, она приняла бы ребенка, даже учитывая его смешанное происхождение?
Трип понял, что его лицо сейчас выдаст его эмоции, - мгновенную досаду – и волевым усилием вернул на него спокойное выражение. Он знал, что Т’Пау была близким другом Т’Лес, матери Т’Пол. Они даже вместе были в монастыре, когда сюда прибыли Т’Пол и капитан Арчер. Вскоре после этого Арчер, который нес в себе катру Сурака, нашел давно потерянную Кир’Шару, артефакт, содержавший в себе записи Сурака. Это открытие произошло почти одновременно с бомбежкой Т’Карата, во время которой Т’Лес и погибла.
После налета Арчер, Т’Пол и Т’Пау доставили Кир’Шару Верховному Командованию Вулкана, как раз вовремя, чтобы остановить предателя В’Ласа, от втягивание вулканцев в опрометчивую войну с андорианцами. Вскоре после этого Высшее Командование было распущено, и началось преобразование правительства Вулкана. Т’Пау стала министром, и вскоре начала распространять по всей планете движение за принятие философии и учения Сурака.
Если она была союзником Т’Лес и она и её соратники получили прямую выгоду от того, что Арчер и Т’Пол сделали здесь, так чего она сюда пришла? Трип не осмелился задать ей этот вопрос, да в прочем и не нуждался в этом. Ему пришлось иметь дела с достаточным количеством вулканцев, чтобы знать, что постоянное подавление эмоций, заставляло их большую часть времени казаться жесткими и бесчувственными.
Т’Пол опередила Трипа с ответом:
- Моя мать была очень уважаемым членом Академии Наук Вулкана. Даже если б не было других причин, ей пришлось бы признать, что результат первой попытки скрестить землянина и вулканца был очаровательным. А то, что Элизабет была сделана из генетического материала её собственной дочери, - без сомнения – поощрили бы её на то, чтобы принять ребенка.
Прежде, чем Т’Пау успела сказать ещё что-нибудь, что ещё больше накалило бы обстановку, Трип поднял вверх правую руку и произнес:
- Если это всё, министр, то нам бы хотелось поскорее начать церемонию по Элизабет.
Т’Пау почти незаметно кивнула.
- Конечно. Священники подготовили для вас помещение. Они только доставят урну с ребенком, - она повернулась, чтобы уйти. – Я прослежу, чтобы все работы прекратились на необходимое вам время, чтобы ничто не нарушило течение церемонии, - сказала она через плечо.
- Спасибо, - сказала Т’Пол, её голос был ровнее и тише обычного. Она повернулась, чтобы посмотреть на Трипа своими темными широкими глазами.
Он колебался всего секунду, перед тем как обнять её своей здоровой правой рукой. Он почувствовал, как на миг её тело напряглось, а затем он расслабилась.
Он знал, что эта напряженность была не только из-за задержки церемонии похорон. Это было что-то даже более личное, чем это. Их отношения почти прекратились прошлой осенью, - сразу после развода Т’Пол с её мужем Коссом, за которого она вынуждена была выйти замуж в обмен на обещание восстановить её в мать в Академии – и вновь разгорелись два месяца назад.
Только неделю назад они узнали, что шесть месяцев назад Терра Прайм создала ребенка, бинарного клона, из украденной ДНК Трипа и Т’Пол. Эта новость поразила их подобно грому. Радикалы-изоляционисты из Терра Прайм надеялись благодаря гибриду вулканца и человека показать людям, что случится, если они объединятся с инопланетными расами. И хотя террористы были побеждены на Марсе, единственный хороший результат их эксперимента, - ребенок-клон, которого Т’Пол назвала Элизабет, в честь погибшей сестры Трипа, - не прожил долго.
Доктор Флокс объяснил, что Элизабет умерла из-за недостатка в процедуре клонирования, но это не сделало горе «родителей» девочки меньше.
На протяжении нескольких дней после смерти Элизабет Трип и Т’Пол как могли пытались утешить друг друга, но сейчас казалось что-то коренным образом разрушилось. Даже, когда Флокс сделал следующее открытие и сообщил, что нет несовместимости между вулканской и человеческой ДНК, которая могла бы воспрепятствовать Трипу и Т’Пол завести ребенка в будущем, эта новость показалась им скорее угнетающей, чем обнадеживающей.
Сейчас Трип чувствовал как Т’Пол отталкивает его, его объятья, безопасность его рук, его эмоции. Она не смотрела на него, но быстро отвернулась.
- Мы должны идти, - сказала она, но он слышал, что вся сила ушла из её голоса. Возможно она не плакала внешне, - на её лице не было и тени эмоции, - но Трип никогда не слышал её голоса таким… убитым.
Когда она прошла мимо, он не мог не задаться вопросом, был ли этот момент тем моментом, когда их отношения окончательно разрушились.
Факелы мерцали на стенах комнаты, выбранной, чтобы увековечить Т’Лес. Каждый сиранит, погибший в этом монастыре был похоронен в одной из комнат, там же стоял небольшой памятник, чтобы напомнить о его или её жертве.
Поначалу Т’Пол удивилось наличию памятников, так как это казалось нелепым, почти эмоциональным ответом на смерть, проявленным Т’Пау. Но министр напомнила ей, что памятники помогают упорядочить воспоминания, а упорядоченные воспоминания, с точки зрения логики, гораздо легче контролировать. Пока что Т’Пол не могла оспорить это утверждение, она все ещё чувствовала какую-то сентиментальную привязанность ко всяким памятникам, обелискам и мемориальным доскам.
Когда Т’Пол попыталась начать медитацию, встав на колени напротив коммандера Такера, она внезапно вспомнила одну из последних своих бесед с матерью, произошедшую где-то в этом убежище. Они спорили относительно сиранитов, против которых выступала Т’Пол. Они ссорились относительно целей учения Сурака, эффективности руководства Высшего Командования, и чрезмерно жесткого способа, которым Т’Пау пыталась извлечь катру Сурака из Арчера.
- Я не должна была приходить сюда в поисках тебя, и я не хочу иметь ничего общего с тобой, - сказала ей Т’Пол. А через несколько минут Высшее Командование атаковало, и её мать была смертельно ранена.
Т’Пол держала её на руках, когда она умирала, вскоре после этого она узнала, что её мать призналась, что присоединилась к сиранитам для того, чтобы помочь своей дочери научится контролировать свои эмоции.
- Я всегда гордилась тобой, - сказала Т’Лес на последнем издыхании.
С тех пор для Т’Пол многое изменилось, по крайней мере в плане её понимания вулканской философии. Хотя она до сих пор стойко отказывалась верить в катру, с опытом капитана Арчера, - с тем, что он чувствовал, когда живой дух Сурака жил в нем – трудно было спорить. Что-то привело Арчера к Кир’Шаре и дало ему знания, чтобы активировать и её и таким образом показать чистое, истинное учение Сурака. Независимо от того была ли это на самом деле катра Сурака, над этим вопросом она спорила до сих пор, но даже если это была просто какая-то форма записи памяти человека жившего тысячи лет назад, это было бесспорным доказательством того, что Сурак когда-то существовал и каким-то образом жил после смерти.
И если он мог, - или его катра могла – сделать это, то нетрудно представить катры других, каким-нибудь образом живущее вне смертной оболочки.
Медитируя здесь, перед могилами в которых лежали её мать и её собственная дочь, Т’Пол цеплялась за эту хрупкую надежду, что возможно никто из них не ушел на совсем. Что может быть, их катра где-нибудь существовала, возможно, в камне, песке или самой почве этого святого места.
Конечно, она должна была признать, что её надежда, бесспорно, была рождена эмоциями. Её мать часто осуждала её за слишком низкий контроль над эмоциями, и она не соглашалась с этой оценкой во время почти годичного периода, когда она победила свою пагубную страсть к триллиуму – веществу, которое позволило ей из-под власти логики над эмоциями, - она прекрасно понимала, что её способность к контролю над эмоциями нарушена, возможно, навсегда.
Было время, когда она уверяла себя, что её чувства к Чарльзу Такеру, последствия этого нарушения, но даже тогда она понимала, что её объяснения неискренни. Любовь, о которой часто думали как об эмоции, была возможно для самого логичного и контролирующего себя вулканца. Партнеры любили друг друга, члены семьи тоже испытывали друг к другу любовь – это не была любовь как таковая, это были эмоции сопровождавшие её. Радость, печаль, двойственные чувства, гнев, опасение, комфорт – все эти ощущения, которые иногда угрожали раздавить её, она испытала за то время, что разделила с Трипом.
Даже сейчас, когда она взглянула на него, стоящего на коленях напротив неё, его голова склонена в молитве, слезы текут по его пыльным щекам, Т’Пол она чувствовала, как её разрывает на части. Она хотела подойти к нему. Хотела успокоить его и найти успокоение самой. Но в то же время она хотела оттолкнуть его, насмехаясь над собственной слабостью и уязвимостью.
Она знала, что их любовь была неоспорима. Также она знала, что это было несостоятельно.
Она почувствовала, как откуда-то из глубины её горла вырвался непрошенный, острый смех. Это не был смех радости, скорее всего, он, был порожден её отчаянием. Это было похоже на эхо царившей в комнате неудобной вечности, и она предположила, что звук пробыл в комнате достаточно долго, чтобы заставить Трипа открыть глаза и взглянуть на неё.
В тот момент она была потеряна. Т’Пол крепко сжимала веки, пытаясь не остановить слезы, которые хлынули из глаз. Она сжимала губы, по тому, что они дрожали. Она почувствовала знак ИДИК, висевший на цепочке, на её шее, - древний символ, переданный ей бывшим мужем, но отданный ей её матерью. Камень и метал знака, лежавшего в её в руке, были холодными. Холодны и мертвы. Как её мать. Как её ребенок.
Нет. Их ребенок был мертв.
За то короткое время, которое она знала Элизабет, она была удивлена той инстинктивной связи, которую разделила с этим крошечным созданием. Девочка смеялась и ворковала, но по большей части просто смотрела на Трипа и Т’Пол своими большими круглыми темными глазами, которые создавали ощущение полного спокойствия, исходившего из самого сердца её существа. Даже во время лихорадки и болезни, когда Трип и Т’Пол находились рядом, она лишь тихонько плакала. Казалось, она подавляла все негативные эмоции, излучая только положительные.
Было ли это спокойствие связано с синтезом человеческой и вулканской ДНК её родителей, или это была индивидуальная особенность её характера? Ответ на этот вопрос она никогда не узнает.
Т’Пол чувствовала, что дрожит, она слышала щемящий звук, который как она знала, рвался из нутрии неё. Волны потери накатывали на её мозг, снося все эмоциональные барьеры, которые она поставила.
Она почувствовала руку на своем плече и открыла глаза. Сквозь пелену непролитых слёз, она увидели перед собой Трипа, слезы текли по его лицу. Это была недавно знакомая сцена; он плакал у неё в каюте неделю назад и затем ещё несколько раз на кориданском корабле во время рейса с Земли на Вулкан. Но на сей раз, она плакала вместе с ним.
Каждая её частичка хотела, чтобы он обнял её своими руками, чтобы он защитил её от её собственных чувств. Но он был ещё более эмоционален, чем она. Она знала, что чем дольше она пробудет с ним, тем больше потеряет контроль над собой, над ментальными барьерами, которые она тщательно выстроила, чтобы уберечься от ставивших её в тупик эмоций.
Она была сломлена изнутри, и она знала, что и сейчас и в будущем Трип будет только напоминать об этих переломах.
Их ребёнок был мертв.
И она знала, что их чувства друг к другу, в соответствии с логикой, тоже должны умереть.
И все же сквозь слезы, она видела свои руки, протянутые к нему, как он придвинулся к ней, ощущала комфорт и силу в его объятиях.
Они провели много времени в объятьях друг друга, оплакивая все потери своего прошлого, настоящего и, возможно, будущего.
@темы: The Good That Men Do
